ОПЫТ, ОПЛАЧЕННЫЙ КРОВЬЮ: ПСЫ КАНДАГАРСКОГО СПЕЦНАЗА
Эксклюзивный опыт

НИ ДЛЯ кого не секрет, что животные умеют чувствовать, слышать, воспринимать запахи намного лучше человека. Во время афганской войны собак широко применяли для поиска мин. Это хорошо известно. Но мало кто знает, что в 173 ооСпН четвероногие друзья человека успешно работали в составе разведдозоров, охраняя группы на марше. Также они с успехом охраняли группы во время дневки и находясь в тыловом прикрытии засады.

Первое знакомство

Собак в 173 ооСпН завезли весной 1985 года. Это были восточноевропейские овчарки – всего 8 или 9 животных. Ранним утром они прилетели самолетом вместе с целым ГАЗ-66, груженным новыми минами. Два сержанта, выпускники учебки, привязали собак к этой машине и ушли с документами представляться командиру отряда и выяснять, что им дальше делать. При этом они не подумали о том, что даже ранним весенним утром в Кандагаре довольно жарко. Столбик термометра днем достигает +50 градусов в тени.
Собаки, пережившие длительный перелет, изнывали под солнцем уже несколько часов, а их проводники все не шли. Мы с товарищами наблюдали за этим из окна модуля. В конце концов сердце мое дрогнуло. Прекрасно понимая, что делаю неверно, я все же решил напоить бедолаг без их хозяев. Нашел для этого емкость с водой и миску и отправился к овчаркам. Собаки, похоже, были на грани теплового удара, поскольку когда я подошел, они даже не зарычали. Когда же я, налив воды, дал им пить, принялись лакать воду, ни секунды не мешкая. Жадно лакал воду и их вожак, матерый кобель по кличке Джон… То, что он вожак, я понял несколько позднее.
Ободренный тем, что контакт налаживается, я решил еще и покормить животных. В нашей комнате стояла картонная бочка с сырокопченой колбасой. Мы ее купили в магазине в складчину. Вскоре деликатес всем изрядно надоел. И к колбасе прикладывались, когда есть хотелось, а перекусить или, что чаще, закусить было нечем. Я взял колбасный батон и порезал его на куски по количеству собак. Продвигаясь от одного пса к другому я давал им колбасу, и они начинали ее есть. Но когда я дошел до Джона и протянул ему колбасу, он оскалил зубы и с лаем рванул на меня. Спас меня от растерзания его поводок. Тут же, как по команде, все, кто даже уже успел со своим куском расправиться, рванули на меня, оглушив лаем.
Попытка договориться с Джоном не привела ни к чему. Он, видимо, не мог простить своей временной слабости, когда был вынужден принять у меня воду без разрешения проводника.
Интересно, кстати, и то, что впоследствии мне однажды довелось эвакуировать группу, в которой как раз работал Джон. Вертолет – не самое привычное и, видимо, не самое приятное место для собаки. Когда в этой «бетономешалке» все ревет и трясется, даже люди с опаской и тоской посматривают в блистер на удаляющуюся землю. Что уж говорить о собаках? В это момент Джон сидел на полу с совершенно потерянным видом. Его уши, обычно чутко торчащие параллельно друг другу, смотрели в разные стороны, а в глазах читалось: «Ну и зачем мне все это нужно?» В вертушке и я, и некоторые бойцы группы смело трепали Джона по загривку и гладили по голове. Он все терпеливо сносил. Но как только спрыгнул на взлетку, тут же вызверился на обидчиков, посягавших, по его разумению, на честь и достоинство боевого пса.
Очень в этом отношении был правильный пес. И физически сильный. Правда, по рабочим качествам его превосходил Руслан. Это был более молодой и, я бы сказал, интеллигентный представитель собачьего рода. Его верхнее чутье позволяло обнаруживать «духов» на дальности 300-350 метров. Однако все по порядку.
Подготовка к применению

НЕ ЗНАЮ, кто надоумил Сергея Кривенко заняться подготовкой овчарок для охраны группы, но только первым стал заниматься собаками он. Предположу, что, общаясь с проводниками собак, он в силу пытливости своей натуры поинтересовался, можно ли использовать псов в дозоре, на что получил положительный ответ. Кривенко сразу перешел от слов к делу.
Сергей рассказывал, что для того, чтобы натаскать собаку на «духов», он использовал трофейную одежду. Запах у афганцев довольно сильный. И собаки его очень легко воспринимают. И, что самое интересное, не переносят. Даже взрослые собаки, всю жизнь прожившие в кишлаке и выкраденные пехотой во время операции, спустя пару месяцев жизни в расположении 70 омсбр бросались на пленных ”духов”, едва учуяв их. Причина такого их поведения для меня до сих пор остается загадкой.
Видимо, эту особенность собачьего восприятия и использовал Кривенко. Тренировались обычно ночью. На кого-либо из солдат группы он надевал трофейную рубаху, снятую с убитого моджахеда. Рубаху, по понятным причинам, не стирали. Сергей уводил бойца в поле и указывал ему, где спрятаться.
Далее сам Кривенко и проводник с собакой шли по намеченному маршруту. Периодически, метров через 50-70, проводник останавливал пса и давал команду: «Слушай!». Пес напряженно замирал в стойке и вслушивался в шорохи ночи, водил своим чутким носом и потом, расслабившись, давал понять, что все нормально. Дозор шел дальше, и спустя следующие полста метров все повторялось. Почуяв на маршруте «противника», пес останавливался и негромко рычал, глядя в темноту в направлении лежащего «в засаде» разведчика. Если проводник давал команду «Вперед!», он, пройдя еще около 50 метров, останавливался, и все снова повторялось. Если его вынуждали идти дальше, он, не дойдя до места «засады» метров 100, начинал уже сам бросаться на «противника». Если солдат был предварительно одет в спецкостюм, собаку спускали. Некоторые бросались с лаем. Некоторые, как Джон, например, молча. Но всегда атака была мощной и стремительной. Этих собак не нужно было учить, что делать с противником.
За успешные действия собаку поощряли лакомством.

Если боец на тренировке лежал неподвижно, то дальность его обнаружения была от 250 до 350 метров, в зависимости от рабочих качеств собаки. Если же он по заданию вел себя менее скрытно, то есть просто шевелился, то дальность его обнаружения увеличивалась метров на 100-150.
Далее, как и положено, собака тренировалась действовать в составе головного дозора. Проводник шел впереди, бойцы и старший дозора в двух-трех метрах сзади. Если пес обнаруживал кого-то, то весь дозор залегал и вел наблюдение за местом возможной засады.
Когда собака уверенно действовала в составе дозора, с ней начинали отрабатывать действия в составе группы. Все это было необходимо, чтобы собака научилась воспринимать, кто есть свой, а кто чужой, перестала реагировать на звуки движения группы сзади и сосредоточивалась только на стремлении обнаружить противника по ходу движения группы.
Для того чтобы пес смог осуществлять охрану группы на дневке или в засаде, проводника с собакой сажали в направлении наиболее вероятного появления противника. Здесь особой тренировки не требовалось. В случае приближения к расположению группы постороннего собака начинала негромко рычать, глядя в направлении вероятной опасности и предупреждая таким образом о возможном появлении чужого.
Собаки в засаде

СОБАКЕ с проводником в засаде приходилось несладко. Дело в том, что на собаку в засаде выдается такой же паек, как и на человека. А спецназовский паек весьма хорош, но …только для человека. Для пса он вроде как лакомство, но вредное. Так, например, собаке нельзя есть свинину. А в пайке «Эталон № 5» есть только одна маленькая баночка говяжьей тушенки. Остальное – по списку: сгущенка (которую собака может есть, но сладкое четвероногому другу в больших количествах противопоказано), свиная тушенка или свиной шпиг, сосисочный паштет, тоже свиной, шоколад – 3 маленьких плитки, сахар (для собаки уж точно «белая смерть»), суп–концентрат (если приготовить, то вполне годится. Но кто же его в засаде готовить станет?).
Вот и получалось, что для того, чтобы накормить пса, проводник должен был тащить на себе и собачий паек, и воду для своего четвероногого друга. Чтобы пес хоть как-то питался в засаде, приходилось выменивать за сахар, свиную тушенку и шоколад говяжью тушенку.
Такая забота о животном была обусловлена не только соображениями гуманности. В засаде разведчики и сами питались весьма ограниченно. Поэтому вряд ли кто-то, кроме проводника, стал бы всерьез задумываться о питании собаки. Но все дело в том, что при плохом питании снижаются рабочие качества собаки. Она перестает думать о поставленной задаче – голод заслоняет все.
Также снижают рабочие качества собаки длительные переходы. Тот же Руслан через 7-8 километров движения по пересеченной местности выдыхался и уже работал вяло. Джон способен был вынести и более продолжительные переходы. При этом его рабочие качества по-прежнему оставались средними.

Опыт применения

ДЛЯ РАБОТЫ Кривенко специально отобрал лучшую собаку из всех. Им оказался Руслан. Его рабочие качества сильно отличались от качеств остальных собак.
Подготовив Руслана, Кривенко начал брать с собой собаку на все выходы. И дважды это спасло ему жизнь. Опишу только один случай. Обо всем этом мне лично рассказывал сам Сергей Кривенко, с которым в ту пору мы были очень дружны.

Однажды летом 1985 года, действуя в кандагарской зеленке, РГСпН № 333 получила задачу выйти в развалины на окраине одного из кишлаков и организовать там засаду на моджахедов. По информации оперативников агентурной группы «Кандагар-1», там проходил маршрут моджахедов, устраивавших засады на бетонке, проходившей через их участок ответственности. По замыслу спецназовцы должны были укрыться в развалинах и утром, когда ”духи” будут возвращаться из засады, внезапно напасть на них.
Однако при приближении к указанным развалинам Руслан встал как вкопанный метров за 300 до них. Зеленка — не открытая местность, и работать здесь и собаке, и людям сложнее. Поэтому сперва попытались идти к указанному месту, но пес повторил свое предупреждение. Тогда Кривенко принял решение изменить маршрут, и группа свернула направо. Пройдя метров 500-700, они вновь двинулись в заданном ранее направлении. Примерно на одном уровне с указанными развалинами разведчики укрылись в другом брошенном дувале и организовали круговое наблюдение и охранение. Естественно, особое внимание уделили развалинам, где должны были занять позицию согласно приказу комбата.
Утром командира РГСпН позвали наблюдатели. В рассветной дымке они смогли увидеть, как группа вооруженных людей численностью 18-20 человек, вышла из указанных развалин и вскоре исчезла в рассветной дымке…
Не стоит объяснять, что бы случилось, если бы не работа Руслана. У него в тот день был праздник живота. Вся говяжья тушенка группы была отдана ему. Отлили ему разведчики и водицы, которая в засаде у каждого своя и ценится на вес золота.

Эпилог

Некоторые командиры групп стали перенимать опыт Кривенко. Однако использование собаки в группе приносит и дополнительные трудности, связанные с тренировками, отработкой взаимодействия, особым вниманием за уходом за животным в ППД. Поэтому применение собак было ограничено. Надо быть сильно «заточенным на результат», чтобы этим заниматься. Как уже было сказано выше, так думали далеко не все командиры групп. Но те, кто работал с собаками, могли быть уверены в своей безопасности.
Я не зря упомянул уход за собакой в пункте постоянной дислокации. Так, например, тот же Руслан из-за того, что его проводник был из младшего призыва, недополучал мясо. Как выяснилось, собак в роте минирования, где они были приписаны, старослужащие попросту объедали, забирая часть положенного животным мяса.
Поэтому когда я спросил у офицеров, которые прибыли в Союз из 173 ооСпН по замене, ходили ли они в засаду с собаками, они лишь недоуменно пожали плечами.
Посему закончу рассказ тем, чем начал. Любая инициатива должна идти снизу и поддерживаться наверху. Это всегда следует помнить при желании использовать наш опыт.
Сергей КОЗЛОВ